•Имя персонажа
Викторас Визгирда
Прозвищ много, но ни на одно не отзывается, а с людьми позволяющими неуместную фамильярность случается... всякое.
•Возраст
39 лет
•Фенотип
Натив
•Гражданство (место рождения)
Эребианский Торговый Дом, Арг, геокупол Борисфен
•Статус
Фракция
Эребианский Торговый Дом, General Gas Concern (GGC).
Профессия
Капиталист особого типа. Генеральный исполнительный директор GGC. Патрон Эребианской академии, номинально от концерна Дженерал Гэз независимой.
Член Совета Магнатов.
Ранее экономист, сейчас отошел от научной деятельности.
Семейное положение
Мать мертва; был отнят от матери еще в возрасте нескольких месяцев. Биологический отец убит конкурентами. Приемный отец, Джордж Баранаускас, жив и здравствует в свои 70 лет, руководя Институтом Психологии при академии своего приемного сына. Приемной матери никогда не было, Баранаускас холост по жизни.
Холост, оформлять брак в ближайшее время не намерен. Встречается с тремя конкубинами. Одна из них – Анна-София Дюран 22 лет от роду, находится с ним в особых отношениях, так что может рассматриваться как претендентка на замужество.
Есть генетические брат и сестра, Трайденис Визгирда и Марта Визгирдайте; брату пять лет, сестре десять. Причем сестра рождена суррогатной матерью, так что технически (по меркам морали среднего класса) у него есть «незаконная неродная мать». Брат «родился» в искусственной матке, проще говоря – вырос в прототипе инкубатора, на удивление здоровый мальчик. Приемный отец Виктораса «сиблингов» сторонится, и вообще откровенно боится мутных экспериментов своего сына, поэтому сиблингов Викторас воспитывает и содержит сам. Сиблинги «полнокровные», сочетают гены Освальда Гельба и Джеральдины Морган.
Помимо этого, у него два неполнокровных брата по отцу, Максим и Эдгар Гельбы, 20 и 17 лет соответственно. В силу возраста, да и определенных обстоятельств знакомства, находятся то ли под покровительством Виктораса, то ли в услужении ему.
С семьей матери, Морганами, не контактирует, попытки связаться с ним пресекал.

Финансовое состояние
Учитывая среднегодовую выручку синдикализированного концерна, получает по паю 625 миллионов юнифов в месяц или 7.5 миллиардов юнифов в год.
Многими считается самым богатым человеком Ойкумены, или как минимум одним из трех самых вероятных претендентов на звание в Эребианском Торговом Доме – точно определить сложно из-за отсутствия даже намека на налоговую службу в Торговом Доме, при наличии барьеров корпоративной тайны и личного бахвальства.
•Внешность

Натив, хотя сравнительно долгое время прожил на Арге, луне с малой гравитацией. Скорее всего, поэтому довольно высокий – 195 см – но не только в силу малого притяжения. Вероятно, также сказалась присущая человечеству тенденция увеличиваться в росте с ходом веков. Вес 77 кг, для натива его роста - почти норма. Из-за частого сидения за экранами по жизни немного сутулится, но в обществе выпрямляется.

Лицо типично русское, что для Гипериона в целом нетипично. На генетических отца и мать лицом не похож, на дедов по Освальду Гельбу тоже - остается предположить влияние семьи Морганов, в которых, видимо, затесалась восточноевропейская кровь. Глаза серые, короткие волосы темно-каштановые. Залысины на высоком лбу. Уши оттопырены.

В одежде предпочитает корпоративные мундиры собственного концерна, разработанные дизайнерами по его желаниям, на основе мундиров министерских чиновников Российской и Австро-Венгерской империй. Ценит людей, способных распознать источник вдохновения - таких встречал пока что единицы.

•Характер
Первый урок жизни – легких денег не бывает.
В жизни вообще ничего легко не дается. Грызть гранит науки было легко только по его же собственным словам, а сражаться за «отцовское наследство» и того тяжелее. В первые месяцы жизни ему пришлось сильно постараться не умереть, часто оставаясь без ухода матери.
Викторас выучил, что упорство, подкрепленное трезвым расчетом, выдержка, стойкость воли и тела достанут ему все, что он хочет. Поэтому Викторас настораживает друзей и пугает врагов, когда неспешно, неотвратимо и неумолимо добивается поставленных целей по графику, никогда не считаясь с чужими интересами, если они не выгодны его собственным. Жалеть кого-то Викторас не собирается – легких денег не бывает, как и легкой жизни, не можешь – иди на покой. Да и вообще он не умеет жалеть и ему тяжело дается сожаление, он немного психологический инвалид по этой части. Но что еще ждать у ребенка, брошенного в первые месяцы жизни?
Второй урок жизни – мир жесток. Никому нельзя верить.
Третий урок жизни – всем от тебя что-то надо.
Никому значит никому. Даже приемный отец Баранаускас и «добрый дядя» Хайек возились с ним постольку, поскольку инвестировали в будущее своей гипотетической Академии, не более. Вот Визгирда и не верит никому и никогда на слово, стараясь докопаться до истинных интересов собеседника. Конечно, итоговый результат выходит «загрязненный» собственным взглядом на мир и интересами Виктораса. Поэтому сделки с Викторасом, если они не оговорены в письменном договоре в нескольких копиях в разных хранилищах, довольно непредсказуемы. Хотя, очень даже предсказуемы, если общающийся с Викторасом понимает интересы и цели своего собеседника, которые он намерен добиться без учета мнений и желаний других людей. Сам Викторас пока еще доверяет брату и сестре, которых был вынужден создать в противовес пытке одиночества и отчуждения, в которое его загнали как тлетворная среда капиталистов Эреба, так и он сам. И то он верит им постольку, поскольку сам их воспитывает и пока они маленькие. Ведь они могут вырасти таким же, как их старший брат, и переступить через его интересы и чувства, если это будет им выгодно.

Четвертый урок жизни – от всего мира тебе что-то надо, и он это даст.
Главное выдержка, упорство, и никому не доверять. Никому, кроме себя и своих целей. Какая может быть цель у человека, уже в первые минуты жизни лишенного материнской ласки и отцовской защиты? Человек более слабого характера просто отличался бы суицидальными наклонностями и тихо истлел или сгорел во вспышке обиды на жизнь и себя. Человек более сильного, не без помощи расчетливых наставников, защитит себя под броней мании величия. Да, Викторас мегаломаньяк, только тихий, и потому не распознается обществом как угроза. Выражаясь языком психиатрии, он параноик, с мегаломанией как частью общего психоза. Его отец-психолог Баранаусках прекрасно это понимал и использовал в своих целях. А теперь… уже поздно что-либо менять, личность сформирована и не думает менять свой подход к миру как к врагу, который либо ответит ему любовью на поднесенные дары, либо покорностью на нанесенные человечеству удары.
Это сказывается и на отношениях к близким людям. Среди его конкубин есть и получше, но Анна-София, тонко чувствующая людские характеры, хорошо играет на чувствах собственного величия и недоверия Виктораса, только пестуя его расстройство личности.
Остается загадкой, смогут ли менее испорченные отчуждением Трайденис и Марта исцелить своего старшего брата от имперских амбиций и клинической подозрительности, на что он подсознательно надеется, или же он сам их отравит, как когда-то отравили его родители и наставники.

•Биография
Возможно ли породить владельца мира? Если деньги равны власти, то да – достаточно выйти за самого богатого человека Ойкумены. Но обязательно выйти, оформить брак и имущественные обязательства перед женой и детьми! Это не так-то сложно сделать, если вступающая в брак родом из семьи магнатов, да и сама при деньгах. А если она хороша всем кроме счетов в банках?
Мать Виктораса, Джеральдина Морган, получила прекрасное образование (для младшей дочери семьи из высшего среднего класса), хорошую наследственность, гейн-потенциал и астрономические амбиции. Мужчины ее класса могли только мечтать быть с ней, капиталисты готовы были хорошо платить за время в ее компании и щедро – за доступ к телу, но Джеральдина не соглашалась ни на кого ниже магната. Годами оттачивая навыки обольщения, ухода за собой (и спуская почти все ценные подарки от поклонников на косметические операции у лучших из доступных ей хирургов), вникая в подробности войны капиталистических семей за власть и прибыли, изучая потенциальных женихов на вершине общества Торгового Дома, она, к своему приятному удивлению, обнаружила, что прекрасно подойдет для Освальда Гельба, человека признанного самым богатым в Ойкумене. И Освальд так сильно любил свое положение, что ежедневно напоминал о своем богатстве всему Солу. С его щедрых рук ниспадали золотые ручьи, которыми упивались тысячи и тысячи, десятки тысяч подхалимов, прихлебал, прихвостней и просто исключительно удачливых людей.
С такими привычками можно и промотать самое большое состояние на Эребе! Вот уж где бы Освальду не помешал незаметный, но решительный контроль от Джеральдины! Да и детям неплохо бы оставить достойное наследство… Перспективы прекрасные, вопрос в том, как бы произвести этих детей на свет.
Вокруг всякого капиталиста без постоянной жены крутятся «претендентки» из низов высшего и вершин среднего классов, желающие женить его на себе как можно раньше – это их единственный билет в высший свет в разумные (т.е. скорейшие) сроки. Капиталисты прекрасно это знают, и потому с удовольствием пользуются одновременно доступными и шикарными женщинами, ни в чем не отказывая своему чувствую мужского достоинства. При этом они все как один стерилизованные. Утонченный капитализм Эреба не приемлет такого  произвола, как порождение бастардов, слишком много вопросов с посмертным дележом имущества, да и магнатерия всегда плохо относилась к мужчинам, не способным держать свою репродуктивную функцию под контролем, но претендующим на статус финансовых королей. Поэтому для мужчин одновременно любящих много денег и много женщин было проще отложить генный материал на будущее, а уже потом предаваться избранным женщинам из тех, что приманит молва о его богатстве и официальная статистика бизнес-журналов.
И даже если Джеральдина смогла бы привлечь внимание Гельба – и она смогла, все еще такая молодая, прекрасная, нетронутая иными мужчинам, разумная и амбициозная – ребенок ей не светил. Скорей всего Освальд перебесится к своим сорока, когда у мужчин притупляется интерес к плотским утехам, найдет богатую официальную жену с пристойным приданным и богатой влиятельной семьей, может даже несколько. Морган останется, в наилучшем случае, «любимой третьей женой справа», а скорее всего он ею попользуется лет пять и, утомившись, выбросит.
Джеральдина пошла ва-банк, воспользовавшись связями в медицинской среде. Знакомый генный инженер Мильтон Хайек, друг дяди по отцу, был заманен в хитрый сговор перспективами золотых гор, которые ему не светили даже за сто лет работы в своей компании. К тому же, создать ребенка Гельба и Джеральдины оказалось куда легче, чем разрабатывать новые ГМО, чем он занимался последние лет десять. Просто создать ребенка из имеющегося генного материала – легко. Еще легче было бы просто клонировать Гельба, но тут частные суды были бы точно на стороне магната, да еще засудили бы Джеральдину с Мильтоном за создание несанкционированного собственником генома клона. В конце концов, с тринадцатой попытки пересадкой Y-хромосомы из генного материала Гельба в яйцеклетку Морган удалось получить здоровый плод. Решив качественно вложиться в свое безбедное будущее, Мильтон создал даже пять здоровых плодов. Викторас – лишь один из четырех зародышей, чья генная рекомбинация была признана Хайеком наилучшей. Остальные четверо – три сестры и один брат, все еще зиготы (точнее, бластулы) на шестом дне развития – до сих пор лежат замороженные где-то в хранилищах Визгирда. Может, пригодятся.
Эмбрион Виктора – амбициозная мать дала сыну амбициозное имя - имплантировали, и он спокойно дожил в лоне матери до трех месяцев. Мильтона поставили перед фактом, любой генный анализ подтвердил бы его отцовство. Но тут есть одна хитрость – нельзя шантажировать магната, тем более самого богатого магната, и остаться безнаказанным. Джеральдина рассчитывала на что угодно, только не на правоохранителей Эреба – в выборе между двумя охраняемыми они безальтернативно займут сторону самого имущего. Все это было не столько шантажом, сколько демонстрацией: смотри, какая я, у меня умение прокладывать связи, у меня стратегическое мышление, у меня амбиции, таланты и навыки, и я вся твоя, и я стану бриллиантом в твоей короне.
В общем, еще до рождения Визгирда успел навести шухеру в Эребе.
Гельбу понравилось. Весьма. Или же он только сделал вид? В любом случае, до дня родов Джеральдина ощущала себя редкой победительницей, сорвавшей один шанс на сто миллионов. После родов все резко изменилось. Освальд, на словах обязавшийся признать ребенка и жениться на Морган после родов, и не думал выполнять свое обещание, максимально дистанцировавшись от Джеральдины и вообще от своры конкубин. Джеральдину бросили с младенцем на руках, как будет приговаривать Визгирда – «у разбитого корыта».
Это была проверка. И Джеральдина ее позорно провалила. От былого апломба не осталось и следа, брошенная женщина заметалась по Борисфену в поисках управы – и, конечно же, не смогла ее найти. Только не на первого олигарха Эреба. Когда она начала налаживать связи с известными соперниками (можно сказать – противниками; врагов у королей Эреба не бывает) Гельба, управу быстро нашли на нее саму. Униженной и оскорбленной проигравшей женщине пришлось переселиться с блистательного Борисфена на захудалый провинциальный Пантикапей. От провала едва не осуществившейся мечты Морган уже не оправилась. Семья Морганов не желала принимать в себя Виктора – что угодно, только не вызывать гнев магната. В конце концов, Джеральдину отследил Мильтон Хайек и увел «образец ценного эксперимента». Много позже Викторас узнал, что его мать умерла от Асилианской смеси – видимо, разбитая женщина решила хоть напоследок красиво прожечь «неудавшуюся жизнь».
Первый урок жизни – легких денег не бывает. Что легко приходит, то еще легче уйдет. Нельзя делать ставку на быстрый результат, большой куш срывают не сразу, а порциями, медленно и верно.
Второй урок жизни – мир жесток. Никому нельзя верить. Особенно родной матери, следившей за нелюбимым младенцем ровно столько, чтобы он не умер, и ни минутой больше.
Третий урок жизни – всем от тебя что-то надо. Что-то, не нужное тебе лично и тобой не являющееся.
Третий ему преподали совместно Джеральдина и Мильтон. Хайек сам оказался человеком больших амбиций, но куда большей выдержки и куда более глубоких интересов. Да, генный инженер может за свою жизнь создать, скажем, триста сортов сахаристой желтоплодки, из которых лучшие пятьдесят выживут где угодно и переживут травлю какими угодно пестицидами. Да, ему за это будут много платить, и он прочно окопается в высшем среднем классе, а годам шестидесяти возглавит лабораторию или войдет в кафедру корпоративного университета и повысится но низшей прослойки высшего класса. Но разве этим можно гордиться? Разве можно считать эти «достижения» вершиной самореализации? Хайек так не думал. Он давно интересовался природой лидерства социальных животных и стоящих за ним механизмов. У него были коллеги, сторонники, да и ученики подавали надежды. Специалисты из различных дисциплин, знающие друг друга еще с первого курса академии синдиката «Дженерал Гэз» (главным акционером которого, по иронии, был биологический отец Виктора), решили поставить длительный и интереснейший эксперимент. Благо Хайек предоставил им живой материал для работы.
Так Виктор вернулся на Борисфен, никем особо не замеченный. Хайек и товарищи оформили его усыновление холостым бездетным Джорджем Баранаускасом, когнитивным психологом по сфере научной работы и знатоком старой Земли по призванию. Виктору сменили имя на литуанизированное Викторас, а фамилию Морган – на Визгирда, в честь любимого Баранаускасом древнего художника Земли, крупицы информации о котором ему удалось в свое время выкупить по доступной цене.
Это была не просто прихоть любителя седой старины. Лидер (по мнению Баранаускаса, разделяемому остальными учеными) должен остро чувствовать и свою тождественность, и инаковость от других людей. Уже одним своим именем он должен отличаться от «общей массы», манипулятором которой его хотели сделать. К тому же, имя есть не просто набор звуков для определения одного конкретного человека. Это знак с глубоким семантическим содержанием, и разные люди уловят совсем разные смыслы. Высший класс Эреба, в котором модно показывать свои познания о старой Земле и проводить параллели с купеческими республиками древней истории, отреагирует на имя-заявление бывшего Моргана однозначно. Как на требование места наверху, как на требование обращения как к равному.
Место предстояло застолбить, а поскольку наверху очень тесно и живут там долго, еще раньше это место следовало освободить от менее способного. Любому эребианцу очевидно, что для получения процентов по капиталу этот капитал еще надо сколотить. Денег у Баранаускаса было мало, едва ли богаче были остальные члены «кружка Виктораса».  Все, что они могли предложить растущему ребенку, кроме содержания на уровне низшего среднего класса – свои знания. Вот это действительно был дар. Многие члены «кружка Виктораса» работали в научно-исследовательских отделах своих корпораций, некоторые преподавали в частных или корпоративных университетах. Оплатить частные занятия с таким ученым, как Мильтон Хайек, мог только весьма и весьма обеспеченный гражданин Эреба, а уж со всем кружком сразу – и вовсе лишь высший класс.
Но дар ли? Инвестиция в будущее! Третий урок подтверждался вновь и вновь. Что желал «кружок Виктораса»? Свободы. В капиталистическом обществе, особенно столь «развитом», как Эреб, объем свободы отдельного гражданина определяется размерами его банковских счетов. Значит, Викторасу предстояло озолотить своих воспитателей. Зачем ученому нужна свобода? Уж точно не затем, чтобы спускать ее на предметы роскоши, иначе бы он был (или старался быть) капиталистом. Для проведения свободных исследований в интересующих его областях, не меньше!
В Эребе с этим традиционно все сложно. У большинства капиталистов – абсолютного большинства, куда, к сожалению, постоянно входят самые богатые – слишком мал запас терпения, чтобы спонсировать проекты, не сулящие прибыли немедленно или в ближайшем будущем. Очень немногие вкладывались в проекты длящиеся несколько лет, и практически никто – в фундаментальные исследования. Не потому ли Гегемония опережала Эреб? Не из-за подачек с барского стола чужих, но из-за собственной академической школы, не испытывающей затруднений со свободой действий и потому способной производить качественно новое знание, в то время как эребианцы, в большинстве случаев, лишь выжимают все возможное из уже открытого конфедератами?
Требовался капиталист нового типа. Качественно нового. И его решили воспитать, раз уж подвернулась такая возможность, и использовать «связи» Виктораса с Гельбами, сколь бы скандальными и ненадежными они ни были.
Визгирда получил очень широкое образование, которое в иных мирах можно назвать блистательным. Очевидно, что упор делали на общественных науках – экономике, политологии, социологии, поведенческой психологии. Ученые естественных и технических наук в «кружке Виктораса» тоже не были обделены – экономисту нужна хорошая математическая подготовка. Вообще большинство разделяло мнение, что в любой дисциплине ровно столько науки, насколько ее положения можно выражать и проверять языком математических моделей.
Важно отметить, что на Эребе есть два типа образования для разных классов и разных целей. Низы и большинство среднего класса должны лишь исправно выполнять свою работу, и потому получают исчерпывающее образование, но только в своей узкой области. Никто не ставит целью привить им понимание научного метода или хотя бы общее понятие о человеческой цивилизации – такое образование предельно технично, функционально и нетерпимо к отклонениям. Так называемая «старая добрая школа». Есть другая школа, «новая рисковая», как ее шуточно прозвали участники. Чтобы корпорации исправно получали в свои штаты изобретательных инженеров и проницательных исследователей, элитные университеты придерживаются новой (насколько новым может быть то, что провозглашалось еще в начале ХХ века, за пару столетий до Эры колонизации) образовательной традиции.  Согласно ей, ученику надо лишь не мешать заниматься самообразованием, а именно – не ограничивать его естественное любопытство и личные склонности. Роль учителя – лишь предоставлять доступ к информации, отвечать на вопросы и косвенными, ненасильственными методами подводить подопечного к нужным результатам.
Таких университетов никогда не было много, и еще меньше преподавателей годилось для работы в них. Но поскольку класс капиталистов невелик, а обслуживающая их корпорации страта ученых и высококлассных инженеров чуть ли не меньше, система работает исправно. Стоит это денег достойных будущего статуса… если абитуриент не показывает способности достаточно выдающиеся, чтобы корпорация спонсировала будущего сотрудника.
У Визгирда проблем с поступлением не было. Не потребовались даже связи приемного отца и других «хороших друзей семьи» в Дженерал Гэз Синдикейт. Юноша, еще в первые месяцы жизни хорошо от этой жизни натерпевшийся, с превеликим удовольствием и далеко идущими планами, с помощью кружка, глубоко изучил общественные науки, особенно интересуясь эконометрикой, политэкономией и финансовым делом. Зачем? Чтобы лучше остальных понимать, что происходит в Торговом Доме в частности и в Гиперионе вообще, и как ставить это себе на пользу. Третий урок жизни, вывернутый наизнанку.
Поскольку он знал чуть ли не половину программы еще до поступления, ему не составило особого труда быть принятым на обучение за счет Синдиката. Его родственные связи с Гельбами ни он сам, ни Кружок Виктораса не афишировали.
Освальд Гельб, конечно же, в неведении не остался – сложно что-то утаить от человека, из позолоченного мота превратившегося в финансового Короля-Паука Эреба. Виктораса поставили под наблюдение.
Викторас с отличием окончил университет Синдиката на Стеропе. Причем, в прекрасное время (в кавычках или без, зависит от вашего положения и планов) – Синдикат начал разваливаться. Капитал естественным образом стремится с концентрации, к монополизации, это отметил еще Пигу в седой-седой древности задолго до эпохи исследования космоса. Но происходит концентрация разными путями, без угрозы репрессий со стороны государства – порою очень жестоко. Королю-Пауку Эреба удалось затащить в сети своего гигантского консорциума почти половину всего капитала Торгового Дома. Другие концерны, тресты и синдикаты, может, были бы и не против… если бы с ними хорошо делились! Король-Паук умел отмерить денег и акций сколько надо на подкуп нужных лиц, и ни юнифом больше. Но, в конце концов, он понял – если он захочет получить единоличную власть, то растратит на подарки, подкупы и найм карателей почти все свое немалое состояние и, в конце концов, будет лишь обескровленным и «обезденеженным» первым среди равных. Естественно авторитарный и жестокий склад характера Освальда Гельба с этим ужиться не мог, и других несогласных магнатов было решено давить. Гельб вступил в битву с другой половиной Торгового Дома, и проиграл от предательства в своих же рядах.
Когда Викторас в свои двадцать пять работал с группой математиков и экономистов над Эксплуатационной Моделью, которая могла бы с определенной точностью отслеживать и предсказывать потоки ресурсов в экономике Гипериона (что, без учета потребительской психологии, демографической и междупланетной экономики, а также трехэтажного математического аппарата и чуть ли не таких же размеров компьютера и вовсе невозможно), его биологического отца убили. Двойников Гельба убивали достаточно часто, но предательство на самом верху позволило наемным убийцам добраться до самого Короля-Паука. Погибли также жена Освальда, его дочь и старший сын. Все, что осталось от рода – Максим и Эдгар Гельбы, спрятавшиеся и у родственников матери и не представлявшие собой угрозы новому порядку.
Торговый Дом из амебы корпораций действительно объединился, только не в одноглавого дракона, а в многоглавую гидру. Гельбам в ней места не нашлось, по понятным причинам.
После смерти Короля-Паука и полюбовного соглашения между большинством магнатов (и физическим уничтожением или изгнанием с рынка несогласного меньшинства), наступило самое интересное время – дележ обезглавленного Дженерал Гэз Синдикейт. Топ-менеджмент и небольшая часть среднего очень легко отнеслись к гибели своего привелигированного акционера – им в любом случае полагались «золотые парашюты» даже в случае массовых увольнений и реструктуризаций. Особенно сладки «золотые парашюты» после серии «подарков» за сознательных саботаж и так рушащегося под собственным весом Синдиката. При активном содействии многих других магнатов, дела у обезглавленного Дженерал Гэз пошли в бездну, его акции обесценивались, выбрасываемые на рынки за бесценок напуганными дольщиками, многие компании покидали его ряды, начиная независимую жизнь или вливаясь в другие картели, синдикаты и тресты – так, менее чем за год, лишенная адекватного руководства и финансовых вливаний семьи Гельбов (за отсутствием в ней живых совершеннолетних) и породнившейся с ними семьи Рокрайзеров (у которых денег всегда было поменьше, а проблем теперь стало побольше) некогда крупнейшая газовая монополия Гипериона лопнула как пузырь.
И работникам Гипериона было несладко. Большинство, простой рабочий люд сидящий на удавке кредитов, подстегиваемые провокаторами КНР и Сопротивления Тефиды, начал открытый бунт и стал захватывать предприятия. Случается, печально, что рабочие выходят из-под контроля. Вот только учитывая размеры Синдиката, даже наполовину развалившегося, бунты, маленькие и большие, охватили чуть ли не каждый уголок Эреба. Случились даже перестрелки между наемниками, оставшимися без жалования от Синдиката и отнюдь не желавшими покидать нагретые места корпоративной охраны, и шедшими им на замену ЧВК и охранными подразделениями других корпораций.
Пробил звездный час Виктораса Визгирда, молодого гения воспитанного в традициях элитарной демократии и естественной эволюции капитализма. Очень помогло ему кровное родство с самим Освальдом Гельбом – и некогда забытая история Джеральдины Морган, погибшей от причуд первейшего финансиста, которого она наивно пыталась женить на себе, возродилась в молве. Особенно среди рабочих, среди которых, к недовольству агитаторов КНР и Тефиды, встречались люди патерналистского склада ума, хотевших «доброго начальника», желательно того же или похожего на него и как можно скорее. Викторас на время унял часть бунтовщиком обещаниями возродить Синдикат на новых началах – где капиталом будут владеть сами рабочие, как своеобразный коллективный капиталист. За признание его главой нового синдиката – будущего Дженерал Гэз Консерн, GGC или просто Концерн – он обещал вернуть доброе время Освальда Гельба (доброе для работников бывшего синдиката, конечно), и даже лучшие времена!
Подразделение перспективных исследований при отделе маркетинга головной компании Синдиката кануло в Лету как и сам Синдикат, и технически Викторас был безработным смутьяном с претензиями. Но он смог заинтересовать часть пытающихся выжить в полузаконной (насколько понятие «закон» применимо к частному правосудию) проигранной финансово-промышленной войне корпораций, и его наняли финансовым директором в тесно связанный с почившим Синдикатом банк Аргабронт Групп… точнее, в сам Аргабронт. От Аргабронт Групп уже мало что осталось к тому моменту, но, на счастье «соцьялистического смутьяна», оставшиеся семьи акционеров не брезговали назначать своих членов на руководящие посты банка и от объявленной «синдикалистической реструктуризации» почти ничего не теряли.
Однако еще предстояло спасти хоть какой-то капитал.  Лучше всего – пока еще нетронутую долю самого Освальда Гельба, отошедшую выжившим сыновьям. Вот только те еще были слишком малы, чтобы распоряжаться своей собственностью, и опекавшая их семья Рокрайзеров в гробу видала бастарда Освальда Гельба. В буквальном смысле – за месяц Визгирда пережил две попытки покушения. В первый раз ему мощным лазером чуть не вскипятили содержимое черепа (на его счастье, убили двойника – молодое дарование быстро прошло курс выживания в тайных корпоративных войнах), второй раз террорист с Тефиды, не без помощи Рокрайзеров, пробрался к нему во время выступления перед рабочими одной из бастующих фабрик бывшего Синдиката и едва не убил скорчером. Телохранитель Визгирда, по чистой случайности, заметил тефидианца раньше и закрыл начальника своим телом. Он явно надеялся, что композитная броня защитит его от любого лазера или пули. От скорчера не помогло, да и самому Визгирде пришлось пройти операцию: задело часть правой ладони, пришлось вшивать новую нервную ткань, единственный искусственный элемент в довольно «чистом» теле капиталиста.
К сожалению, двойникам плохо удавались публичные выступления, приходилось иногда задвигать речь самому – и где настоящий Визгирда, а где его двойники, узнали наверняка не без помощи Рокрайзеров. И Визгирда еще поклялся сполна расплатиться с ними за свои боль и унижение.
После операции, проведенной частью наемников Синдиката, согласившимися один раз поработать на Визгирда в долг, удалось выкрасть выживших сыновей Гельба, Максима и Эдгара.
Нет, на Борисфене не было феодальной войны в гемерианском стиле. Путем подкупа и шантажа, математически точного расчета и милости удачи в результате многоходовой комбинации и после обширных денежных трат удалось выкрасть наследников капитала, обменяв их на двойников. Да, с двойниками Рокрайзеры поступили потом не по-христиански, и даже не по-деставриански, но зато их семьи получили обещанное. А младшие братья Виктораса, обескураженные и завороженные его стратегическим мышлением, амбициями, решимостью и родственными связями, согласились «работать в команде со Старшим Братиком». И даже «поделиться» с ним капиталом, возродив семью Гельбов под новой вывеской. Финальное сражение юристов длилось целый год – очень долго для быстрого на расправу (предстоит разобрать еще столько оплаченных судебных заказов!) частного правосудия , на фоне затухающих или подавляемых бунтов и финального передела рынков и капиталов на Эребе. Визгирда победил.
Викторас смог спасти и «синдикализировать», как он назвал преобразвание компаний по своей идеальной структуре, примерно треть некогда величайшего синдиката Гипериона, 37 компаний из 95-и. Реорганизованный по моделям компаний двадцать первого века (движение началось в Басконии, что в Испании в начале XXI века по старому исчислению – это где-то в Западной Европе или Северной Африке; Викторас не уверен где именно, у историков Гипериона на этот счет много мнений) он, опираясь на беспрецедентную верность сотрудников (еще бы, ведь теперь они были «коллективным капиталистом», получали не зарплату, но свою долю прибыли, и были кровно – до крови,  пота и слез своих врагов, если потребуется – заинтересованы в ее успехе), смог удержаться на рынке и даже вернуть, опираясь на корпоративную верность, свои финансовые махинации и обширное наследство семей Визгирда и Гельбов, более половины принадлежавшего Освальду Гельбу рынка.
Когда же Викторас выделил огромную часть своего состояния на создание Эребианской Академии, он фактически посадил себя на царствие. Привлеченные огромным финансированием и относительной свободой исследования, да и просто радостью основателей и первооткрывателей, ученые стеклись в Концерн Визгирда со всего Эреба и многих иных регионов Гипериона. «Кружок Виктораса» - те из них, кто дожили – стали отцами-основателями новой академии под патронажем одного из богатейшего капиталистов Торгового Дома. Половину переманенных у других государств и корпораций ученых впоследствии пришлось выгнать, но оставшиеся подарили Концерну козырный туз – инновации. В корне новые продукты и услуги, аналогов которым не было. И патентовавшие свои изобретения ученые помнят, кому обязаны местом в иерархии и спонсированием. Академия также известна и теоретическими исследованиями фундаментального характера, хоть до традиций и достижений Атланта ей пока далековато.
Концерн вырос до 43 корпораций, а Викторас Визгирда в свои 36 стал самым богатым человеком Ойкумены, заняв место покойного отца. Конечно же, он не повторил его ошибок, и не сделал вывода «я самый богатый, а значит я самый главный на Эребе». Пока еще нет нужды отказываться от коллективного руководства Торговым Домом. И пока еще остальные магнаты пожимают ему руку ладонями, не смоченными ядом.

•Способности и навыки
Бытовые и специфические навыки
Уже забыл, как был приемным сыном у никогда не женившегося отца и как сам вел все домашнее хозяйство как только подрос. Забыл, как страшный сон, и теперь полностью зависит от цивилизации, денег и наемных слуг. И ему это нравится. Ему очень нравится, что, когда он в одиночку в Гемерианских джунглях охотится на Щитоголового Бульбозавра, за его благополучием следит сотня человек, ежесекундно готовая ублажить его. Разве не хорошая награда за победу в корпоративно-рейдерской войне, где его вполне могли погреть скорчером?

В море акул бизнеса он был бы китовой акулой, если бы ты могла безжалостно сожрать кого-то помимо рачка, но так придется признать его большой белой акулой. Его большой плюс – подготовка как научного сотрудника широкого профиля, совмещенная с многолетней практикой, о которой большинство экономистов не могут и мечтать.

Широкие познания в экономических науках (даже несколько научных статей и монография, до войны за «наследство Гельба»), довольно широкие в социологии, политологии и поведенческой психологии. Хороший математик. Прекрасный финансист, вытянувший полумертвые останки Синдиката из долговой ямы и теперь так набивший руку на финансовых махинациях, что совместно с другими магнатами может определять судьбу финансового капитала Гипериона.
Знаток и ценитель истории и культуры Земли. Вообще к Гиперионской культуре и истории относится, в лучшем случае, снисходительно - специфика характера, типичная для гуманитарной среды Эреба. Потому знает историю и культуру Земли даже лучше, чем многих регионов Гипериона.

Полиглот. Помимо родного линго, знает французский, немецкий, русский, испанский, в некоторой мере - латинский, древнегреческий, итальянский. Важно отметить, что он хорошо понимает тексты на этих языках, но говорит на них плохо - попрактиковаться удается исключительно редко. Языки изучал для работы с первоисточниками в оригинале или хотя бы в переводе на основные европейские языки.

Хорошо разбирается в политике Гипериона. Бизнес обязывает, помимо научного интереса.
Физические особенности
Умеренно развит физически – достаточно силен, чтобы оправдать мужской гендер, но не больше.
Часть нервной системы – на кисти и пальцах правой руки – искусственная. Пострадал от скорчера и выжил.
Боевые навыки
Занимается тайским боксом для поддержания формы, но в битвах насмерть (к своему превеликому удовольствию) не участвовал (и не намерен). Боец среднего навыка и силы.
Хорошо стреляет из лансеров и гаусс-оружия. Охотник с многолетним стажем. По людям пострелять пока еще против, участвовать в бою в качестве стрелка – решительно против. Малым ручным оружием и любым холодным не пользуется – у него для этого есть наемники.
Гейн-потенциал
Присутствует, естественный 0.1 . Имплантов не имеет, вшивать их когда-либо не намерен.
•Имущество
Пай на 12.5% капитала GGS.
Личные высоколиквидные активы (деньги на счетах в «своем» и других банках, ходовые ценные бумаги) -  41 миллиард юнифов.
Активы целиком (см. выше плюс рисковые ценные бумаги, недвижимость, личные корабли) – 88 миллиардов юнифов.
Все не перечислить. Пожалуй, стоит особенно выделить его личный корабль «Полемон», практически лайнер класса АА, т.е. размером с ударный фрегат. И почти столь же вооруженный – Викторас очень ценит свою персону, и не хотел бы погибнуть в бездне космоса от рук неизвестных доброжелателей.
•Побочная информация
- Заядлый охотник, как и многие властные люди. Разделяет убеждение, что человеку, не способному убивать ради своих целей или даже просто ради удовольствия, нечего делать на вершине.
- Чувство юмора отсутствует. Или есть, но так глубоко запрятанное, что редкие попытки пошутить заканчиваются неудачей. Разве что ему удается сарказм, но настолько едкий, что уже является завуалированным оскорблением, а не снятием напряжения.
- Сексуальное влечение притуплено. С женщинами встречается, но скорее потому, что надо, а не потому, что жаждет секса. Вообще странно реагирует на женскую ласку, но конкубинам в любом случае от него нужна не ответная душевная теплота.
- Взаимная лютая ненависть с семьей магнатов Рокрайзерами. Обе стороны готовы преступить закон (в разумных пределах), чтобы искоренить друг друга.
- Многие пророчат ему разорение, как пророчили его биологическому отцу - он тратит суммы в сотни миллионов юнифов не только на инвестиции, но и на спонсирование некоммерческих проектов (на Эребе!). Викторас же считает, что накопление должно идти в разумных пределах, и не стоит пытаться удержать в ладонях реку.
•Обратная связь
Скайп-chasmrunner.

Отредактировано Viktoras Vizgirda (2013-08-24 17:43:18)